Учить истории искренне

У военно-исторической реконструкции в России – большие традиции. Первые мероприятия реконструкторов проходили в Советском Союзе в 1970-х годах и были посвящены Отечественной войне 1812 года.

Сегодня клубы военно-исторической реконструкции есть по всей стране. Петербургский «Балтиец» – один из них. Он существует с 2005 года и сегодня объединяет порядка 20 увлечённых историей друзей и единомышленников.

Руководит клубом Александр Лысёв – реконструктор с тридцатилетним стажем, кандидат исторических наук, независимый исследователь, автор ряда научных работ, а также военно-исторических романов. Может ли военно-историческая реконструкция помочь в воспитании подрастающего поколения? Об этом наш разговор.

– Александр Владимирович, вы окончили исторический факультет РГПУ имени А.И. Герцена, преподавали в школе и в институте. Как вы считаете, сегодняшние дети достаточно хорошо знают историю?

– К сожалению, пробелы в знании истории – беда нашего времени, и это проблема не только детей. Многие взрослые тоже не могут ответить на элементарные вопросы. Чем дальше мы отстоим от краеугольных событий, таких как Великая Отечественная война, не говоря уже про Первую мировую, тем явственнее происходит угасание интереса к тем событиям.

В нашем детстве исторические события были словно в крови у нас. Отчасти потому, что были живы носители этой истории. Сегодня школьники знают родную историю хуже, чем их сверстники 30 лет назад. Можно учить историю в школе, воспитывать любовь и уважение к ней по книгам и фильмам. Но среди тех, кого сегодняшние дети знают лично, фронтовиков почти не осталось. То, что дети растут в другой системе ценностей – не их вина.

– Что можно сделать, чтобы интерес к истории среди школьников рос?

– Я бы добавил количество уроков истории – сейчас их, на мой взгляд, недостаточно. Или хотя бы открыл школьные факультативы.

Многое здесь зависит и от личности педагога. Неважно, сколько часов дети отсидели в кабинете истории. Важно, чтобы у них в глазах появился блеск, чтобы они захотели дома что-то прочесть или посмотреть по теме дополнительно. Мне повезло с учителями, и в значительной степени моя биография – результат их педагогического труда и таланта.

Прививая подрастающему поколению интерес к родной истории и любовь к своей Родине, прежде всего важно избегать казёнщины, мероприятий «для галочки». Основное, что необходимо делать – это не врать! Дети ведь очень тонко чувствуют фальшь.

Второе – нужно не просто говорить искренне, а так, чтобы тебя услышали. Уметь подобрать ключик к восприятию ребёнка. Пытаться всегда быть в контакте с детьми.

– Атрибуты военно-исторической реконструкции наверняка очень интересны детям. Приглашают ли школы участников «Балтийца» на встречи?

– Конечно! Нас с товарищами по «Балтийцу» часто приглашают в школы на уроки, посвящённые патриотическому воспитанию. И мы с удовольствием приходим – в солдатской форме, приносим с собой предметы солдатского быта, макеты вооружения.

Наш клуб занимается военно-исторической реконструкцией первой половины ХХ века – мы показываем форму, снаряжение, демонстрируем боевую тактику русской императорской армии времён Первой мировой войны, белых и красных времён Гражданской войны, Красной армии времён Финской и Великой Отечественной войн. На период Великой Отечественной войны мы, в частности, реконструируем подразделение морской пехоты – первой особой бригады морской пехоты Балтийского флота.

В плане арсенала техники клуб наш, по питерским меркам, скромный. Тем не менее при занятиях с детьми всё наше имущество – от бытовых предметов (вещмешки, ложки, кружки и т.п.) до макетов стрелкового вооружения – можно и нужно трогать, брать в руки, примерять. Это очень увлекает детей и становится элементом интерактива.

Пока дети фотографируются с нашим инвентарём, самое время поговорить с ними о том, лёгкая или тяжёлая вот эта винтовка, удобная или нет эта шинель… А ведь тот солдат, который прошёл всю Великую Отечественную войну, ходил в такой амуниции все четыре года, а не просто на пять минут брал в руки…

– А как вести беседу со школьниками так, чтобы зажечь огонёк в их глазах, чтобы информация действительно запомнилась?

– Человек охотнее всего беседует о чём-то, связанном с ним лично. И мы спрашиваем детей о старшем поколении их родственников. Пока ещё у каждого в семье есть фотографии и семейные предания. Если дети преодолеют смущение и разговорятся – значит, контакт установлен.

На одном занятии, посвящённом блокадному Ленинграду, мы рассказывали о Дороге жизни, и ученица вспомнила, что её прабабушка была на этом маршруте водителем. Исторические сведения и личные воспоминания сложились. Из малого выстроилось единое, общее, объединяющее всех.

Топонимика тоже помогает соединять прошлое с настоящим. Значительная часть территории нашей страны так или иначе связана с военными действиями. Если мы узнаём, что кто-то из учеников ездил, например, из Петербурга в Лугу, то спрашиваем: а стелы какие-нибудь вы видели? Да, отвечают, там стелы стоят и даже танки… А вы представляете, что это означает? Это же линия фронта на Пулковских высотах, сюда дошёл враг, здесь рвались снаряды, гибли люди в тяжёлых боях. Вы не просто танк увидели из окна – вы линию фронта пересекли!

– Военно-историческая реконструкция как фестиваль со множеством участников позволяет зрителям словно своими глазами увидеть исторические события. Рвутся в бой сотни солдат, звучат выстрелы и разрывы гранат… Подготовка к такому мероприятию, наверное, очень сложный процесс?

– Очень сложный и серьёзный! Люди в форме на поле – это вы видите верхушку айсберга. За каждым мероприятием стоит большая работа организаторов. Ими могут выступать как руководители отдельных клубов, так и сообщество, куда входят несколько клубов, иногда – несколько десятков. Чтобы провести мероприятие, надо получить согласование у всех властей, администраций региона, где пройдёт действие. На территории должны обеспечиваться порядок и безопасность.

Уже давно не практикуется такое, чтобы 20 человек спонтанно решили выехать на природу и там что-то изобразить на историческую тему. Люди из разных регионов заявляют о своём желании участвовать за полтора-два месяца. Мы заранее знаем, сколько будет реконструкторов в той или иной исторической роли. Прийти на мероприятие и обнаружить, что «за немцев» никого нет, например, – так не бывает. Иногородних встречают, размещают, организуют питание.

Когда объединяются несколько клубов и приезжают сотни человек, можно показать действие очень масштабно. Сперва проходит репетиция – вплоть до того, что договариваются, кто где упадёт, кто сыграет убитого, кто раненого.

Как правило, на таких мероприятиях присутствует ведущий. Он рассказывает зрителям, какому бою посвящён эпизод, что происходит. По времени такое действо длится, как правило, от 20 до 40 минут.

– Как выбирают, кто будет «играть за немцев», а кто – «за наших»?

– Военно-историческая реконструкция обычно посвящается каким-либо значимым событиям, например, снятию или прорыву блокады Ленинграда. Естественно, обязательно должны быть представлены противники с двух, а то и более сторон. Скажем, если речь идёт о Гражданской войне, то показывать будем не только белых и красных, а ещё и «зелёных». То есть весь спектр течений того или иного исторического периода.

Чтобы была зрелищность, обязательно нужен «противник». Если никто не захочет изображать немцев, то никакого зрелища не получится. Есть клубы, которые специализируются на реконструкции именно немецкой армии. Причём не каких-нибудь абстрактных немцев, а определённого подразделения немецкой армии, полка, роты, батальона.

Ребята, которые одеваются немцами, достойны очень большого уважения. Они должны показать матёрого, самоуверенного, мотивированного противника, и чем достовернее они это покажут, тем лучше зритель почувствует, каких трудов стоило нашим победить и какой это в действительности подвиг.

Реконструкторы всегда очень эрудированы в выбранном направлении, но тут надо понимать, что никакой идеологической нагрузки это не несёт. Цель исторической реконструкции – культурно-просветительская! Давно провозглашён принцип: военно-историческая реконструкция не означает, что люди разделяют взгляды тех наших исторических оппонентов, чью форму они надевают. Мы все друг другу товарищи и коллеги, и дело наше общее – сохранение истории нашей страны, яркое преподнесение её фрагментов.

– Много юных зрителей к вам приходит?

– Приходит много и детей, и взрослых! Чем масштабнее реконструкция, тем больше интересного можно увидеть, узнать, потрогать. Есть, например, клуб, который реконструирует связистов. Он привозит с собой целую выставку телефонов от начала ХХ века и до 1980-х годов. Причём все телефоны рабочие, можно взять трубку и позвонить «по проводу». Производит очень большое впечатление!

Восприятие детей в такие моменты открыто – самое время не только показывать, но и рассказывать. И не в духе лекций или нотаций, а именно в русле живого общения. «Смотри, какие мы! Садись с нами из котелка каши поесть, вот тебе ложка настоящая. Давай мы тебе из самовара чая нальём… Знаешь, что это такое?» Удивительно, но многие не знают, что такое самовар! «Как вы приготовите кипяток, если у вас здесь нет электричества?» Начинаешь колоть лучинку, а дети в восторге. «Ух ты, здорово! А где солдаты воду брали?» – «Так зима же, снег вокруг!»

То же самое, когда появляются действующие макеты военной техники. Детям свойственно удивляться, интересоваться, что это за танк такой или машина-полуторка. Опираясь на это любопытство, легко рассказать серьёзную историю: что эта полуторка возила хлеб по Дороге жизни, потому что была блокада. Через интерес к технике можно выйти на очень глубокие исторические темы.

– Можно ли говорить, что рассказывать об исторических событиях детям – одна из основных задач клубов реконструкции?

– Да, рассказывать об исторических событиях детям, проводить открытые уроки – одна из двух наших целей. Дети – это чистый лист. Что запишешь на нём, то и будет формироваться в личность.

Вторая наша задача – увековечивание памяти. В тех регионах, где проходили бои, до сих пор находят незахороненных бойцов. Реконструкторы взаимодействуют с поисковыми отрядами, органами местной власти, приезжают на торжественное перезахоронение, отдают воинские почести. Это производит очень большое впечатление. Многие реконструкторы сами являются членами поисковых отрядов.

У поисковика много практических навыков для определения личности найденного солдата: он знает, к примеру, что медальон надо искать в солдатских галифе, в специальном маленьком кармашке в районе пояса. Представьте: 80 лет прошло, а поисковые отряды всё ещё находят такие медальоны. А потом связываются с родственниками, чьи родные почти век считались пропавшими без вести!

– Бывает ли так, что увлечение реконструкцией перерастает в профессию?

– Некоторые ребята от нас идут в военные училища, но это не цель. Члены нашего клуба работают на самых разных должностях. Генеральный директор и грузчик могут бегать рядом, представляя рядовых – у нас все на равных. Но знаю точно, что реконструкция «выстреливает» в гражданской жизни – наши реконструкторы однозначно вызывают интерес к себе. Приходит человек на работу, кем бы он ни трудился, а коллеги ему: а мы тебя видели по телевизору, ты в какой-то форме бегал, а что это было, где про это можно почитать, посмотреть? Так люди погружаются в историю, некоторые из них потом приходят к нам. Вот это и есть главное – реконструкция помогает формировать и взгляд на прошлое, и современную гражданскую позицию.

– Какие фильмы и книги на тему исторических событий вы бы посоветовали?

– Хорошо и правильно смотреть советские фильмы: «В бой идут одни старики», «Летят журавли», «Батальоны просят огня». У нас очень большое позитивное кинематографическое наследие. Но я бы рекомендовал не многосерийные эпопеи, где отражено движение массы войск, а небольшие художественные фильмы, где в центре внимания яркий пример простого человека на войне.

Такие фильмы хоть двадцать раз смотри – всё равно слёзы наворачиваются. Потому что за всем этим стоят участники событий, писатели-фронтовики. «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева в своё время произвели на меня огромное впечатление. Что бы ни говорили, но книга о людях, которые на своём горбу вывезли эту войну.

Меня и самого больше всего интересуют судьбы оказавшихся в жерновах событий первой половины ХХ века. Очень часто этот большой период может уложиться в одну биографию: один и тот же человек, родившийся в конце XIX века, мог воевать в Первую мировую, потом в Гражданскую, Финскую, Великую Отечественную…

Все мои книги, кроме одной – военно-исторические романы, в которых нет выдуманного. Образы в них собирательные, но почти все факты биографий реальные. Прототипы – мои предки и знакомые старшего поколения. Мой дед, воспитавший меня – военный, прошёл всю войну. Он и бабушка всегда рассказывали про своих ровесников, родственников, современников.

– Приходилось слышать, что современная молодёжь меньше читает. Соглашаетесь ли вы с этим?

– Молодёжи сейчас доступны новые технологии. Взять бумажную книгу в руки – да, с этим ничто не сравнится. Но если у человека в нашем ритме жизни нет такой возможности, и он послушал аудиокнигу, посмотрел ролик, поиграл в компьютерную игру, где заложены исторические справки – тоже хорошо. Что молодёжь стала меньше читать – это же касается бумажных книг. Сколько они читают в электронном виде, сколько слушают, сложно отследить.

А важен ведь не способ, которым человек получил информацию. Главное, чтобы он заинтересовался.

Иногда на реконструкциях люди подходят и задают вопросы такие глубокие, специализированные, что видно: читали, интересовались, готовились к встрече с нами. А бывает и другое: задают вопросы простенькие и наивные, но это тоже трогательно! Это значит, у человека вот только что, на твоих глазах проснулся интерес к истории, и надо его поддержать, не оттолкнуть, пойти навстречу. Дать в руки вещь, артефакт, сделать всё, чтобы эта искра интереса к истории Родины разгорелась.

Беседовала Анна Меченова