Все знают, что в VR можно сделать то, что невозможно в реальном мире – например, полетать на драконе или пройтись по поверхности Марса. Эта сфера постепенно внедряется в различные виды деятельности, и вот уже на подходе первый в России учебник по киберпсихологии на русском языке. Над ним работают в Нижегородском государственном университете имени Н.И. Лобачевского. Коллектив научных сотрудников надеется, что книга выйдет в одном из ведущих российских издательств уже в следующем году.
Вообще, киберпсихология изучает процесс взаимодействия человека и общества с VR – дополненной реальностью и всеми другими виртуальными средами вплоть до «умного» дома. Сейчас курсы по этой дисциплине читают в нескольких магистратурах российских вузов. В Нижегородском госуниверситете на факультете социальных наук в рамках магистратуры по психологии в 2020 году открыли специальное направление «Киберпсихология». Первые четыре выпускника-киберпсихолога уже приступили к работе, а в январе состоится первый выпуск «вечерников».
За ответами на вопросы про VR мы обратились к доценту факультета социальных наук ННГУ имени Лобачевского, заведующей лабораторией киберпсихологии, кандидату психологических наук Валерии Демарёвой. Кстати, недавно издание «Деловой квартал» назвало её «Человеком года –2023» в Нижнем Новгороде, а ИТ-кластер «Неймарк» присудил премию в номинации «Молодые лидеры ИТ-индустрии», что подтверждает большой интерес общества к её научной деятельности.
Фото: vk.com/cypsyunn
– Валерия, как вы оцениваете, продолжается ли рост популярности VR?
– Конечно. Рынок решений виртуальной и дополненной реальности и число их пользователей растут каждый год. Например, есть данные, что ещё в 2021 году VR-очки были уже у 2,5 % пользователей платформы Steam. Все мои коллеги, у кого есть дети, хотя бы раз ходили в VR-клуб. Но я бы не сказала, что именно в VR-клубах можно получить какую-то пользу, кроме развлечения и удовольствия.
Другое дело, что VR также позволяет погружаться в сложные образовательные контексты, и здесь польза очевидна. Медик в виртуальной реальности может, например, принять участие в сложной операции. У него будет 3D-обзор, он сможет, скажем, приблизиться на комфортное для него расстояние к операционному столу, увидеть со всех сторон разрыв сосудов. Жаль, что пока VR не может быть обязательной частью учебного плана. В ходе сеанса видеоконференцсвязи нет тех же ощущений. А военные в VR давно тренируют навыки командной и индивидуальной работы.
Новая интересная тема, и её мы на базе нашей лаборатории как раз прорабатываем – умная профориентация. В виртуальном мире ученик может попробовать себя практически в любой профессии. И если с помощью датчиков получать обратную связь от организма школьника, то можно оценить, какие виды профессиональной деятельности для него самые комфортные, и на основании этого давать рекомендации.
– А бывают ли случаи, когда VR – «то, что доктор прописал»? Может ли VR, например, помочь избавиться от фобий?
– Да, однозначно! Есть много статей, где подтверждается, что терапия фобий с помощью VR как минимум не менее эффективна, чем обычная. При этом использование VR меняет подход. В классическом варианте человек сам в своём воображении воспроизводит травмирующий опыт. Естественно, многим это не нравится. В случае с VR стимулы включаются извне, к ним можно адаптироваться постепенно, и гораздо меньше пациентов бросают VR-терапию.
Очень легко написать и реализовать сценарий, который поможет постепенно справиться со страхом высоты. Мы, например, сделали такой прототип: в VR между человеком и пропастью может оставаться заграждение, а может пропадать. Вторая наша разработка – симуляция лифта. В зависимости от состояния человека лифт либо останавливается, либо поднимается ещё выше. Тут даже не обязательно помещать человека в специальный тренажёр, имитирующий потряхивания в кабине – достаточно визуального и аудиального каналов. Если датчики показывают, что человеку становится плохо, мы останавливаем сценарий.
То же самое с боязнью пауков, например. В VR человек с арахнофобией может сперва смотреть на них издалека, потом подходить ближе. Если приобретём VR-перчатки, то сможем имитировать тактильный контакт. Число рекомендуемых сеансов может быть разным. Но в итоге фобию удаётся победить.
– А действительно можно с помощью VR научиться управлять транспортным средством?
– Можно, и этим стоит пользоваться, если вас не укачивает от такого симулятора. Но давно есть интересные исследования: пилотов, которые имеют большой опыт налёта, в симуляторе самолёта укачивает сильнее, чем людей, которые никогда не управляли летательным аппаратом. Казалось бы, должно быть наоборот, но нет! Мы в лаборатории тоже видим закономерность: чем опытнее водитель автомобиля, тем сильнее его укачивает, если он управляет автомобилем в VR.
Есть много гипотез, почему так происходит. Мы склоняемся к версии, что если человеку сам контекст выбранного VR-тренинга даётся легко, он обращает больше внимания на несовершенство виртуальной среды и, как следствие, хуже реагирует на VR. Тогда как неопытные водители тратят всё внимание на сам тренинг и физически чувствуют себя лучше.
– К самой VR противопоказаний нет? Детям до какого-то возраста, например, людям с определёнными заболеваниями…
– К сожалению, тут вопрос открыт – статьи на данную тему единичны. Какие-то исследования по противопоказаниям к VR есть – они касаются людей, у которых эпилепсия, нарушения в деятельности сердечно-сосудистой системы. Но мне никогда не встречались разработки по возрастным группам, по детям в частности. Полную картотеку, при каких нарушениях в VR-реальность можно, а при каких нельзя, ещё только предстоит создать.
Опять же, есть так называемая киберболезнь, с проявлениями которой мы часто сталкиваемся. Производители шлемов не для массовой продажи, а для применения на производствах и в тренингах, постоянно работают над улучшением графики, точности, позиционирования. Предполагается, что как только картинка будет отображаться максимально точно, никого не будет укачивать в VR-устройствах. Но всё равно есть люди, которые даже после пяти минут в простом сценарии очень плохо себя чувствуют весь день.
Кроме того, от VR возникает зависимость – абсолютно так же, как и любая игровая зависимость. Человек может потерять связь с действительностью, начать странно воспринимать реальный мир…
Но это мы говорим о крайних случаях, которых не так много. И всё-таки я бы пока не отправляла всех подряд в VR-клубы и не утверждала, что это совершенно безопасно, а тем более полезно. И если вам в VR стало некомфортно, совет один: выходите.
Фото: vk.com/cypsyunn
– Если в вашей лаборатории, кроме специальных шлемов, есть датчики, которые позволяют судить о состоянии человека в VR, то, наверно, уже выявлены интересные закономерности. Можете поделиться?
– Во время наших исследований в процессе всего сеанса погружения в VR мы замеряем сердечный ритм, и на основании него делаем выводы, что происходит с организмом в зависимости от сценария, как на это влияют пол и возраст. Но пока что ответы на наши вопросы не готовы.
Например, ещё предстоит выявить время, за которое организм адаптируется к VR. Ещё не проведено достаточное число экспериментов, в ходе которых оценивалась бы динамика состояния, когда люди погружались бы в VR больше чем на 10 минут. Но мы уже чётко видим, что, как ни парадоксально, от пятой к десятой минуте в VR напряжение организма практически у всех только возрастает. Адаптации к VR за это время не происходит, и это нам предстоит исследовать.
– Бывает ли такое, что по сердечному ритму вы понимаете, что человека надо срочно возвращать в реальность, и как правильно это делать?
– Конечно, бывает. Если человеку плохо, его укачало, сердечный ритм повышается и/или становится ригидным – надо выходить из VR. В момент возвращения у многих лёгкий шок, но бывают и явно выраженные неприятные ощущения. Тогда человеку требуется наша моральная поддержка. Как лучше выходить из VR, быстро или постепенно – тоже в сфере наших исследований.
– Если погружение в виртуальную реальность может оказаться не таким уж и приятным, не опасно ли идти туда всем подряд, ведь никаких ограничений сейчас не существует?
– Нужно понимать, что людей со строгими противопоказаниями не так много. Если мы говорим про детские развлечения, то, скорее всего, родитель успеет среагировать, если с ребёнком что-то произойдёт. Если взрослый почувствует недомогание – тут стоит надеяться, что он вовремя успеет выйти. В любом случае, контроль состояния в VR – это очень важно, и мы надеемся, что это появится в самом ближайшем будущем.
– Где работаю ваши выпускники? Можно ли сказать, что сходить к киберпсихологу скоро будет так же популярно, как сейчас к психологу?
– Позиции киберпсихолога пока нет в запросах работодателей. Но знания, как работают организм и психика человека в виртуальных средах, много где могут пригодиться. Дизайнеру, например, знания по киберпсихологии помогут оценить его проект не только ориентируясь на базовые принципы дизайна, но и проведя фокус-группу с анализом движения глаз.
Любая команда программистов должна быть гибридной и включать в себя психологов. Как привлечь новые аудитории, сделать игру захватывающей – это ведь про психологию.
Киберспорт становится всё популярнее, и киберпсихолог может помочь киберспортсмену быстрее достичь своего предельного уровня – определить индивидуальный стиль человека, выстроить график тренировок в зависимости от его качеств и типа игры, на которой он специализируется.
А классические психологи вполне могут обучиться киберпсихологии и тем самым расширить спектр своих возможностей. Одна из наших магистрантов, например, хочет консультировать онлайн и учит киберпсихологию, чтобы лучше понимать, как происходит взаимодействие между учителем и учеником, опосредованное машиной.
– Как думаете, войдёт ли когда-нибудь VR в жизнь каждого из нас? Надо ли к этому готовиться?
– Я бы не ожидала ничего кардинально нового или опасного, что мы видим в антиутопических фильмах. Развитие VR идёт плавно, бума на VR-устройства не предвидится.
Беседовала Анна Меченова
ГОР