Скажи мне, Кто твой Бог? И я отвечу, кто есть ты.
Формирование ценностных оснований российской цивилизации неразрывно связано с православием как одной из форм христианской религии. В процессе становления российской государственности точкой роста стало религиозное обоснование роли России в мировом геополитическом, культурном и духовном пространстве. Илларион Киевский в знаменитом «Слове о законе и благодати» связывает духовную миссию, основанную на православной вере с политической волей и таким образом дает импульс становлению аксиологических оснований российского религиозного самосознания.
Несмотря на неполитичность концепции «Москва-третий Рим», на духовном уровне восприятие России наполнено глубокими теологическими смыслами, которыми наделяли православные мыслители путь нашей страны. Религиозная история страны отражает ее духовный путь самопознания и самосовершенствования посредством преобразования изначальных импульсов в стройную систему ценностей, исповедуемых народом.
Религиозное самосознание пронизывает всю историю России, даже включая советский период, поскольку советский народ был верен высшим ценностям православной веры.
Вопрос о Боге как о высшем принципе бытия особенно актуален в эпоху перемен, когда происходят глобальные трансформации быта человека, его окружения, обусловленного материальным уровнем, подрывая веру в его постоянство. Метафора православия как спасительного круга в бушующих волнах кризисов не отражает всей полноты понимания духовных тенденций в современном российском обществе. Православие как форма духовной жизни российского народа имеет свои особенности и черты, своих лидеров и учителей, которые заложили фундамент для осуществления цивилизационного выбора сегодня, когда уже позади первая четверть XXI века. Экспликация православных ценностей, которые кристаллизовывались в российском религиозном сознании поможет вскрыть те коллективные интуиции, которые бессознательно присутствуют в оценке глобальных изменений и трендов, навязываемых со стороны Запада.
Рассмотрим духовную традицию исихазма, которая стала ведущим жизненным принципом православного старчества в сравнении с трендом трансгуманизма, который претендует на почти мировую религию.
Религиозные смыслы играют большую роль как правило в период военных конфликтов, так раскол церкви в XI веке предопределил дальнейший путь восточного христианства. После 1453 года Московская Русь принимает миссию катехона (ὁ κατέχων), то есть удерживающего от мирового зла христианскую церковь. Зло в данном контексте понимается как то, что вредит истине христианской веры, но в широком значении это зло более фундаментально, это и подрыв государственности как цельности власти и церкви, внешние проявления агрессии, бесчеловечность и т.д. Когда в связи с формулированием аксиологических основ российской государственности встает вопрос о первоначале ценностного стержня, то мы обращаемся не к дохристианскому наследию, что само собой вызывает определенные исторические и философские затруднения, но к православным источникам.
Однако на уровне народной веры, которая настолько православна, насколько внутреннее свободна выделяются старцы, которые своим примером показывали истинный образ жизни, наполненный простой и глубокой мудростью, доступной каждому, кто ей открыт.
Старчество как феномен византийской культуры возродилось в России в XVIII веке в качестве ответа на возникшую ересь хлыстов и как потребность народа в мудром наставлении. В это время реформы Петра I погрузили православную паству в то, что можно назвать кризисом веры, поскольку сменился институт, который направлял духовную жизнь русского народа. Специфично еще то, что, когда христианство только пришло на Русь, оно было воспринято как политическая, внешняя необходимость, что породило феномен двоеверия и стремления к осуществлению свободного вероисповедания, но в рамках установленного порядка. Так, потрясения в связи с церковной реформой Петра I, а через почти два столетия приходом к власти большевиков с курсом на атеизм русский народ уже научился исповедовать выкованные столетиями ценности, но смирившись с новыми институциональными условиями. Внутренняя духовная жизнь происходит по своим особым правилам, неподконтрольным внешним политическим, прагматическим, стратегическим интересам. Этот механизм является иммунной системой духовного тела народа, благодаря которой инородные ценностные установки не приживаются, отталкиваются или вовсе принимаются как враждебные. В этой связи рассмотрение трансгуманизма как одной из глобальных повесток современного мира выступает в качестве инаковой позиции относительно природы человека и будущего человечества в целом. На наш взгляд Россия в своих глубинных ценностных основаниях выступает в роли удерживающего мир от дегуманизации и расчеловечивания.
Духовная жизнь всегда связана с определенной долей отрешенности от внешних благ, от привязанности к быту, что проявлено в монашеской традиции. Победа Иосифа Волоцкого, стяжателей над монашествующими нестяжателями под руководством Нила Сорского отражает лишь внешние стороны церковной жизни, внутренние же особенности православного образа жизни интегрировали глубокие убеждения, связанные со внутренней отрешенностью и мистическим поиском божественной истины.
Исихазм как духовная практика, целью которой является обожение является ключевой в православном мистицизме. В православной России одним из популярных и имеющий наибольший тираж из религиозной литературы был Псалтырь. Также принцип Иисусовой молитвы в исихазме прост и в то же время возвращает к истоку, приближая мысли в повседневной суете к высшему божественному принципу. Феномен обожения, восхождения к Фаворскому свету, преображающему человека в синергии человеческого и божественного организует духовные упражнения в контексте православия. Идея нетварных энергий, исходящих из Бога, пронизывает православную теологическую мысль и при этом является одним из зашифрованных элементов в нравственно-теологическом мировосприятии, что позволяет понять глубинные отличия от западной модели духовных практик (сравнение исихазма с contemplatio И. Лойолы).
Трансгуманистические ценности связаны с улучшением возможностей человека, которые могут быть проявлены во внешнем мире, что во многом воплощено в NBICS технологиях, направленных на улучшение качества жизни человека на бытовом и телесном уровнях. Принципиальное упущение такой ценностной парадигмы состоит в игнорировании духовного преображения, связанного с работой души, на что указывают стихи русского поэта Н А. Заболотского («душа обязана трудиться…»), а так же вся традиция православного старчества. Возделывание духа, внутреннего мира, направленного на обожение, на трансформацию восприятия для постижения более высокого уровня бытия.
В этом ключе религиозные ценности православия, которые генуинно вплетены в духовную судьбу России выполняют роль фильтра и ограничителя тех трансгуманистических тенденций, которые могли бы привести к расчеловечиванию и навредить природе человека. Это не значит, что технологии улучшения человека плохи, но, как указывает выдающийся исследователь православной духовной традиции С.С. Хоружий, ссылаясь на мудрость восточнохристианских старцев: «в тварном мире ничто не является дурным само по себе, все годно к пользованию, но и доступно злоупотреблению»
Именно внутренние аксиологические фильтры, сформированные духовной историей России, позволяют регулировать на уровне коллективной интуиции технологические нововведения. Поскольку человек неисчерпаем по глубине своего духа, то неправильно развивать только те технологии, которые направлены на создание постчеловека, игнорируя антропологию обожения и синергийное богопознание.
А.В. Маслова, кандидат философских наук, заведующий кафедрой философских наук МГЛУ
Фото: pinterest.com
ГОР