В давние времена животноводы Британии, выпасая коров, в стадо обязательно запускали одного барана. Для чего? На случай нападения волка или медведя. Этот самый баран тут же становился жертвой хищников во имя сохранности всего стада. Эдакий «откат» хищникам с целью сохранения своего, более ценного, поголовья.
Ныне нет уже в Британии ни волков, ни тем более медведей – их давным-давно перебили на шапки гвардейцам, и теперь уже используют для этих целей канадских косолапых, – но традиции остались. Просто они перенесены и применяются в других сферах.
В наши дни барана применяют при охоте на самого медведя. Не лесного, правда, а геополитического. С какой страной Запад ассоциирует этого зверя, понятно всем, а в качестве жертвенного барана выставлена Украина. Получится завалить медведя – Запад будет доволен. Не получится – если вдруг мишка окажется сильнее, чем предполагали – доволен будет медведь, а британские коровы в любом случае останутся в безопасности.
Есть один нюанс: украинскому барану настанет конец при любом исходе баталии. Если англосаксы вдруг по какой-то непредсказуемой причине одержат верх, он тупо пойдёт на праздничный шашлык, и его судьба окажется ещё плачевнее, нежели если бы он попал в лапы медведя. Так что есть смысл самому барану сделать правильный выбор, дабы не ждать, когда рулетка выдаст что-то фатальное.
Интереснее всего, что баранов (или овец) на этой охоте как минимум двое. Искушённая в интригах, но от этого не ставшая умнее, более породистая польская тонкорунная овца, она же польский меринос, путём сложных многоходовых манипуляций англосаксов тоже выставлена против медведя и втянулась в образ так, что стала чуть ли не основным его противником, чем исключила возможность упрекнуть кого-либо в своих грядущих неприятностях. Глобальных и неизбежных.
Вот и топчутся две безумные овцы на лезвии ножа под звуки ирландской волынки и американского банджо, бредут по минному полю в поисках лучшей доли. Только понятия и дороги у них разные: Польша вытаптывает долю как предмет бандитской делёжки и лакомый кусок пирога, а Украина, утратившая свою веру, благородную родословную и ставшая не просто сектантской, а уже во многом сатанинской, – долю как судьбу, рок, фатум.
Непостижимая предопределённость событий и их последствий в этом случае сделали невозможным исполнение земного предназначения и реализации в земной жизни талантов и добродетелей целой нации, данных ей Всевышним. Это печально осознавать и признавать, но участники этого шабаша находятся в каком-то другом, обратном от истины измерении, придуманном специально для них.
Между тем, пока овцы блеют, охотник сидит в засаде, а медведь обдумывает будущую судьбу двух парнокопытных, в геополитическом лесу пробуждаются и другие звери, потенциально намного опаснее, чем косолапый хозяин тайги. Жизнь на планете сегодня полностью перешивается и перекраивается, меняются приоритеты и возникают новые ориентиры. Вывернутый наизнанку мир показал всем неожиданно дорогую и яркую подкладку, затмившую своим многоцветием так наскучивший англосаксонский твид. Страны и народы, раньше «отсиживавшиеся по норам», лихорадочно пытаются найти и занять новое место в пищевой цепочке.
Целый континент – Африка – поднята из глубин забвения на гребень волны, и в какого геополитического хищника ей предстоит превратиться, ещё неясно. Понятно лишь, что он будет не мелким. Такое положение вещей африканским странам однозначно льстит, новая роль им понравилась, и возвращаться в порядком опостылевшую массовку они не намерены.
События происходят любопытные, порой неожиданные и оттого увлекательные. Как в серьёзной карточной игре на интерес, хватает предательства, шулерства, блефа, фатальных неожиданностей и случайного везения. Вернее, даже не так. Как в огромной букмекерской конторе, все играют во всё что можно, стоит пчелиный гул, иногда прерываемый разного рода возгласами и хлопками. Страсти кипят, как в зале фондовой биржи. Делаются ставки и на медведя, и на овец, и на хитроумного охотника.
Вот только медведь при этом в явных фаворитах: в многоголосье страстей слово «Россия» звучит все чаще и громче, а ставки на остальных участников событий принимают всё реже и неохотнее. Сотни лиц, как дружеских, так и не очень, обращены на хозяина леса (а ещё – нефти и газа), и все понимают, что ничто без его воли или оценки не случится.
Я начинал писать об овцах. Так больше и добавить нечего. Овцы ставок не делают. Они сами – предмет торга. Или объект геополитической гастрономии. Не более.
Илья Симачевский,
журналист, офицер запаса
ГОР