«В Петербурге николаевского времени жил великий естествоиспытатель и великий мудрец. Это исторический факт огромного значения в создании нашей культуры, хотя немногие современники его сознавали. Это начинают понимать потомки», – так академик В.И. Вернадский сказал о Карле Бэре. Сегодня мы действительно можем оценить научный подвиг человека, возможности которого были ограничены тогдашним уровнем знаний. В чём-то он заблуждался, но при этом совершил настоящий прорыв за пределы стандартного мышления.
Думать и размышлять
Карл Эрнст фон Бэр, которого в России называли Карлом Максимовичем, родился в 1792 году. Отец Бэра в молодости служил в русской армии и, выйдя в отставку, поселился в своём имении в Эстляндии. Бэры не были чужеземцами: после присоединения к России Прибалтийского края в 1710-1712 годах их род перешёл в русское подданство.
Детские годы Карл провёл не в имении отца, а у бездетных дяди и тётушки. К восьми годам вернулся в родную семью, в шумное общество братьев и сестер. Пора было учиться. Карл не знал даже азбуки.
Впоследствии он не раз высказывал мнение, что детей нельзя учить слишком рано, считал это вредным для ребёнка. Современные педагоги и родители, вполне возможно, взялись бы спорить с ним, но пример самого учёного, который за две недели научился читать, а за два года прошёл арифметику и начал изучать тригонометрию, аргумент более чем убедительный.
В 12 лет мальчик принёс отцу самостоятельно сделанный им геодезический план имения. Тогда же он раздобыл книгу – определитель растений, и за одно лето сумел определить около 50 растений, дав их развёрнутое описание, в том числе на латыни. Ну и тут же получил от домашних прозвище «ботаник».
К занятиям ботаникой прибавилось увлечение зоологией: мальчик собирал коллекции бабочек, консервировал в спирту ящериц и змей. К 16 годам домашнее обучение Карла было закончено. Он хорошо знал алгебру и тригонометрию, помимо родного немецкого, владел английским и французским, знал эстонский, читал Горация на латыни.
В августе 1807 года он был принят в старший класс средней школы в Ревеле (Таллин). Многие русские учёные вспоминали свои учебные заведения с неприязнью, а вот Карл Бэр считал проведённые в школе годы лучшей порой своей жизни: там не делали различий между учащимся разных сословий, не практиковалось ни наград, ни других поощрений, не было экзаменов. Учителя были озабочены тем, чтобы научить своих воспитанников думать и размышлять. Не правда ли, об этом мечтают и современные родители?
Самостоятельно добывать факты
В 1810 году Бэр поступил в молодой Дерптский университет. Помимо учёбы, к студенческому периоду относится и участие Бэра в Отечественной войне. Русское правительство обратилось в Дерпт с запросом прислать на рижский фронт молодых врачей или студентов-добровольцев старших курсов. «Я не счёл возможным остаться позади, – напишет в своей «Автобиографии» Карл Бэр. – Надо было постоять за Родину».
В 1814 году Бэр получил диплом доктора медицины, представив написанную на латинском диссертацию и успешно пройдя выпускные испытания. Собравшиеся для приёма экзамена профессора задавали студенту вопросы на латыни, он так же отвечал: о применении бани при лихорадочных состояниях, лечении геморроя, свойствах валерианового корня, послеродовых заболеваниях, сифилисе в младенчестве, и даже чем растения отличаются от животных.
В течение одного дня Бэр был проэкзаменован по 16 предметам. Кроме устных ответов, он представил и две письменные работы. Но согласно правилам для получения диплома необходимо было сделать ещё операцию на трупе. Однако в анатомическом кабинете ни одного трупа не оказалось. Выпускник вынужден был неделю дежурить в военном госпитале, чтобы наконец выполнить все требования экзаменационной комиссии.
Несмотря на хорошие отзывы профессуры и полученный диплом, Карл Эрнст признавался, что не считает знаний, полученных в Дерпте, достаточными для медицинской практики. И потому отправился в Германию, в Венский университет. Однако там желание заниматься медициной у него пропало. Его обобщающий ум стремился к рациональным выводам, в Вене же лечили эмпирическими методами, которых нельзя было обосновать, истинных причин болезней не знали, лечение было симптоматическим…
Знакомство с профессором Дёллингером в Вюрцбурге стало поворотным моментом в судьбе Бэра: занятия у этого знатока сравнительной анатомии направили молодого доктора на тот путь научной славы, который и сделал его имя известным во всем мире. Главный научный метод, который открыл для себя Карл: самостоятельно добывать факты, и из этих фактов делать общие выводы, то есть поверять теорию данными точного эксперимента. Многие учёные того времени так далеко не шли. Кто-то и вовсе подгонял факты под теорию. Так что Бэр просто совершил революцию.
Две тысячи яиц
С августа 1818 года Бэр начал преподавать в Кёнигсбергском университете. Ему было всего 25 лет. Своих учеников он учил самостоятельной работе, заставлял их разбираться в препаратах по учебнику, а не обращаться ежеминутно к преподавателю.
Помимо лекций, продолжал заниматься наукой: изучал анатомию животных, занялся организацией зоологического музея. Когда-то некое подобие музея в университет было, но от него осталось лишь несколько зоологических экспонатов: яйцо казуара, гнездо ремеза и травленое молью чучело какой-то зверушки. Средств на создание музея никто не выделял, и тогда молодой преподаватель через объявление в газете попросил всех любителей науки о природе присылать ему животных местной фауны для препарирования и набивки чучел. Инициатива и энергия Бэра сделали своё дело: через два года музейные коллекции были открыты для публики. И прусское правительство наконец заметило музей, ассигновав на его содержание солидную сумму.
«Среди всех явлений жизни, – писал Бэр, – представляется особенно таинственным и чудесным появление живого организма». Проследить развитие живого организма на всех стадиях он взялся на примере куриного яйца. Для эмбриональных исследований он истратил порядка двух тысяч яиц. Яйца развивались в инкубаторе, но тогдашние инкубаторы были очень несовершенны, поэтому пришлось прибегнуть к помощи живых наседок. Жена Карла Августа при наличии четверых детей успевала следить за этими наседками и помогать мужу.
Результаты работы вылились в солидную «Историю развития животных». Никто до Бэра не проводил подробных наблюдений за развитием цыплёнка с самого зарождения до появления из яйца. Он первым показал, что развитие всех организмов начинается с яйцеклетки, и что человек развивается по единому сценарию со всеми позвоночными животными. Изложение Бэра отличалось чрезмерной детализацией и удивительной точностью.
Однако результаты эмбриологических исследований были холодно встречены научной общественностью.
Переезд в Россию
И это в том числе послужило причиной переезда учёного в Россию. Бэр давно мечтал вернуться. Его с уважением принимали в Петербурге, нашли для него должность директора Зоологического музея, но первая попытка переезда оказалась неудачной: Августа была категорически против, и Карл вынужден был отказаться от планов. Однако в 1834 году вся семья всё же переехала в Россию, разместившись во флигеле Морского сада на Большом проспекте Васильевского острова. Дом для Бэров предоставил адмирал Крузенштерн – давний знакомый и земляк учёного.
В Петербурге Карл на долгое время оставил свои занятия эмбриологией. Дом, где он жил, находился далеко от зоологической лаборатории Академии наук, к тому же под рукой не имелось богатой личной библиотеки: побоявшись таможенных преград, Бэр отправил книги военным кораблём под командованием хорошего знакомого адмирала Рикорда, так что они прибыли только через год. Однако вскоре для Карла Эрнста нашлось занятие по душе: он стал директором Иностранного отделения Академической библиотеки. Надо было привести в порядок 70 000 томов, создать каталог. У Бэра получилось и это.
Экспонат для Зоологического музея
Живя в России, Бэр стал плодотворно работать в области антропологии, этнографии и географии. Научные экспедиции расширили тематику его научных работ. Из своего путешествия на Новую Землю он привёз интересные наблюдения, касающиеся природы, географии, животного мира.
На заседании в Академии наук в конце января 1838 года Карл Максимович выступил с докладом о прежнем распространении и окончательном исчезновении морской коровы. Животное было истреблено, но сохранились его скелеты, и Бэр настаивал, чтобы скелеты приобрели для музея Академии, обратившись в Российско-Американскую компанию и предложив за них деньги. Академия поддержала предложение, и через три года скелет был доставлен. Так что этот ценный экспонат в Зоологическом музее появился благодаря Карлу Бэру.
О Новой Земле у Бэра были такие искренние и чистые впечатления, что однажды, удручённый формализмом, которого не мог терпеть ни в чём, он даже сказал в сердцах, хотя и не без юмора, что Новая Земля – самое счастливое место, потому что там нет чиновников.
Наука и патриотизм
Дальше было ещё немало экспедиций: в Финляндию, на Кольский полуостров, на Чудское озеро, Балтийское, Азовское моря и дважды – на Каспий. Материалы этих исследований вошли в серию изданий по географии России.
Учёный впервые описал гряды в Прикаспийской низменности, которые с тех пор называются бэровскими буграми. Также Карл Бэр стал одним из учредителей Русского географического общества. Его экспедиционная работа диктовалась не только интересами науки, но и патриотическими чувствами. Хорошо знавший Бэра русский физиолог Ф.В. Овсянников сказал о нём: «Он не был коренным русским, но редко приходилось встречать людей, которые так бы были преданы России и её интересам».
Последние годы жизни Карл Эрнст фон Бэр провёл в Дерпте, где после смерти ему был установлен памятник, на который собрали деньги учёные разных стран, подчеркнув этим значение великого исследователя для мировой науки. Имя Бэра присвоено мысу на Новой Земле и острову в Таймырском заливе.
В 1864 году петербургская Академия наук учредила премию и медаль имени Бэра. Надпись на медали гласила: Orsus ab ovo hominem homini ostendit – «Начав с яйца, он показал человеку человека».
Марина Паренская
ГОР