Талантливый человек, говорят, талантлив во всём. Судьба Глеба Евгеньевича Котельникова – яркое тому подтверждение. Артиллерист по профессии, чиновник налогового ведомства по жизненным обстоятельствам, он страстно любил театр и даже играл в спектаклях Петербургского народного дома, а прославился как изобретатель первого ранцевого парашюта.
От пушки до сцены
Глеб Евгеньевич Котельников родился в 1872 году в Петербурге. Отец его преподавал математику в Земледельческом и Технологическом институтах. Мать была дочерью ставшего известным художником бывшего крепостного Ивана Зайцева, хорошо играла на фортепиано и пела. Тяга к прекрасному у мальчика была, конечно, от неё. Но при этом он тянулся к изобретательству, также его интересовали фотография и воздухоплавание.
Глебу едва исполнилось 17 лет, когда умер его отец.
Юноша поступил в Киевское артиллерийское училище и окончил его с отличием. Служба в армии в чине подпрапорщика была недолгой, вскоре Котельников перешёл в налоговое ведомство и переехал в одну из донских станиц. Здесь у него появилось время заниматься любительским театром.
Когда позже семья перебралась в Петербург, Котельников решил выбрать именно театральную карьеру. Артист, драматург, автор эстрадных романсов, он с успехом играл в спектаклях Петербургского народного дома.
Идея витала в воздухе
6 октября 1910 года в Петербурге проходил Всероссийский праздник воздухоплавания. На беговом ипподроме демонстрировались полёты аэропланов, устраивались состязания между авиаторами. Но праздник был омрачён гибелью одного из них: при выполнении сложной фигуры из кабины самолёта выпал Лев Мациевич.
Присутствовавший на празднике Глеб Евгеньевич был потрясён нелепостью этой смерти: человек научился летать, но не смог обезопасить себя. К своему самому главному изобретению Котельников пришёл именно под впечатлением этого трагического случая. Он всерьёз задумался, как сделать полёты более безопасными.
Парашюты уже существовали. Ими пользовались, совершая прыжки с аэростатов. Но для прыжков с аэропланов они не годились: скорость аэроплана намного превышала скорость аэростата, и кроме того, парашюты были громоздкими, для них не находилось места в самолёте.
Безопасностью полётов были озабочены многие и задолго до Котельникова. Но в «докотельниковскую» эру парашюты предполагалось раскрывать ещё в летательном аппарате, и в ограниченном пространстве кабины ничего не получалось. Изобретатели повторяли одну и ту же ошибку, располагая парашют в фюзеляже аэроплана, чтобы он раскрылся до того, как пилот покинет летательный аппарат.
И даже костюм-парашют, который в конце XIX века сшил австриец Райхельт, не стал спасением: испытывая его, портной-изобретатель спрыгнул с Эйфелевой башни и погиб. Как бы этот парашют повёл себя в самолёте, неизвестно.
Шаль из дамской сумочки
Котельников же обозначил новый смысл спасательного средства: «Всегда при мне!». Работая, он понял, что необходимо учесть три правила для парашюта: он должен быть во время полёта при лётчике; не должен стать препятствием, когда пилот срочно покидает аэроплан; должен раскрываться автоматически.
Громоздкое изделие никак не отвечало этим требованиям. Как уменьшить его размеры, Котельников не представлял, пока неожиданно не вспомнил, как однажды знакомая актриса достала из небольшой сумочки огромную шаль из плотного шелка. Парашют следовало делать из шёлка, а не из брезента, который до сих пор использовали прежние конструкторы!
А вот где его разместить? Если в шлеме авиатора? На испытаниях кукла с таким парашютом замечательно приземлялась. А если это будет человек? Расчёты показали, что для человека весом примерно 80 килограмм купол должен быть никак не меньше 50 квадратных метров! Нет, такой не уместится в шлеме.
Тогда пришла идея поместить парашют в ранец, а затвор ранца соединить шнуром с корпусом самолёта – таким образом парашют раскроется самостоятельно уже после прыжка или падения лётчика.
Котельников предусмотрел также крепление парашюта. Раньше парашют прикреплялся только к поясу, и при толчке, который возникал в момент раскрытия купола, авиатор часто получал травмы органов брюшной полости. Котельников прикрепил парашют к нескольким точкам на костюме лётчика, а позже придумал ещё и дополнительные амортизаторы в виде плечевых резинок. По кромке парашюта был пущен стальной трос, который, расправляясь, помогал раскрыться куполу.
Вдали от любопытных глаз
Над опытными образцами Котельников работал самостоятельно: сделал манекен, придумал особую форму клиньев шёлкового купола, сшить который ему помогала жена. Он никого не посвящал в свою работу, опасаясь, что его изобретение может запатентовать кто-то другой, как уже случилось, например, с укупорочной машиной для винзаводов, на которую он не взял патент, и её запатентовали за границей ушлые люди. По этой же причине испытание парашюта прошло в Новгородской области подальше от любопытных глаз.
А в Петербурге после новгородского эксперимента Котельников провёл испытания парашюта, прикреплённого к автомобилю. Когда на полном ходу парашют раскрылся – мотор машины заглох. Тогда никто не думал, что тормозные устройства могут понадобиться и самолётам. Но через двадцать пять лет именно такой парашют сумел остановить на льду тяжёлый самолёт, прилетевший с экспедицией в район Северного полюса.
А в то далёкое время российское военное ведомство не заинтересовалось изобретением «РК-1», что означало «Русский, Котельников, модель 1». В качестве аргументов чиновники приводили абсурдные доводы. Например, что во время прыжка у человека наверняка оторвутся ноги. Или что лётчик будет спасаться на парашюте при малейшей опасности, подвергнув самолёт крушению.
Трудный путь изобретения
Но один человек всё же отважился заявить об изобретении Котельникова. Предвкушая барыши, коммерсант петербургской авиационной фирмы помог деньгами на изготовление двух парашютов и представил образцы на международном конкурсе в Париже в 1913 году. Испытать ранцевый парашют взялся Владимир Оссовский, студент консерватории. Прыжки с Эйфелевой башни были запрещены, однако он успешно прыгнул с высокого моста в Руане.
Но коммерсант не выполнил договорённостей с Котельниковым и не запатентовал изобретения за границей. К тому же не вернул образцы парашютов, и уже через полгода в Европе стали выпускать аналогичные изделия. Причём царское правительство выделило огромные средства на покупку лицензии на парашют у французской фирмы «Жюкмесс». Воистину, нет пророка в своём Отечестве…
Котельников был оскорблён настолько, что отошёл от изобретательства. Но с началом Первой мировой о нём вспомнили, предложив изготовить 70 парашютов для самолётов-гигантов «Илья Муромец». Затем поступил заказ на создание грузового парашюта.
А в 1918 году парашюты фирмы «Жюкмесс» было рекомендовано изъять из эксплуатации. Приоритет остался за изобретением Колесникова.
Все эти годы Колесников усовершенствовал свой парашют. В новых моделях металлический ранец был заменён мягким брезентовым, гораздо проще стала застёжка, а главное, стропы укладывались в специальные соты внутри ранца, что предупреждало их спутывание.
У Котельникова было немало и других открытий и полезных моделей. Но именно изобретение парашюта повлекло за собой создание в стране и парашютного спорта, и парашютно-десантных войск.
В августе 1935 года в СССР проходил 1-й Всероссийский слёт парашютистов, где в качестве почётного гостя присутствовал уже немолодой конструктор. Во время Великой Отечественной войны, в конце 1941 года Котельникова вывезли из блокадного Ленинграда в Москву.
Здоровье его было подорвано голодом, он почти ослеп. Но несмотря на это, Глеб Евгеньевич продолжал работу. Теперь над книгой. Ему хотелось рассказать об истории создания парашюта, о своих идеях, о тех, кто поддерживал и верил в него.
Назвал он свой литературный труд, конечно же, «Парашют». И успел увидеть книгу, которая вышла в свет в 1943 году. Через год его не стало.
Марина Паренская
ГОР