Соратник Петра I и товарищ Ломоносова, Андрей Константинович Нартов создал множество станков и механизмов. Долгое время считалось, что он был всего лишь «царским токарем». Но благодаря досконально исследованным старинным документам выяснилось, что Нартов – великий русский учёный и инженер, намного опередивший своё время.
Известное и неизвестное
В Эрмитаже можно увидеть станки Нартова – с витыми ножками, в вензелях и узорах в стиле русского барокко. Они настолько красивы, что кажутся неприспособленными для выполнения серьёзных задач. Но эти изобретения существенно облегчили производственную деятельность, что в свою очередь позволило Российской империи совершить прорыв во многих отраслях.
Информация о самом Нартове противоречива. Вроде бы «узаконена» дата его рождения – 28 марта 1680 года, она звучит практически во всех источниках. Однако в более поздних исследованиях (а личность этого человека спустя века стала всё сильнее занимать исследователей) приводятся и другие даты.
Например, доктор технических наук, академик Виктор Данилевский в 50-е годы прошлого века обнаружил в одном из документов личную запись Нартова, сделанную им 5 марта 1754 года: «А от роду я, Андрей Константинов, сын Нартов, имею шездесят первый год». Судя по этому признанию, совпадающему, к слову, с его послужным списком, родился он в 1693 году.
При жизни великого изобретателя о нём лишь дважды упоминали «Санкт-Петербургские ведомости»: в 1730 году сообщалось, что его станки были показаны наследнику португальского престола, в 1746 году – о награждении Нартова за изобретение для артиллерии.
После смерти Нартова первое упоминание о нём в печати – не скорбь по поводу величайшей утраты для России, а объявление о распродаже его имущества. Поскольку человек, сделавший грандиозные открытия, оставил после себя долги: деньги тратил не на роскошь и кутежи, а на покупку необходимых для работы материалов, инструментов, оплачивал труд своих помощников.
Впрочем, так часто бывает: не стало Петра – практически сразу оказался в забвении и «царский токарь».
Вписался в реформы
Нартова для России открыл именно Пётр, который обладал зорким взглядом и примечал талантливых людей любого сословия. Одарённого токаря государь заприметил вроде бы в Навигацкой школе. И опять же, некоторые источники уверяют, что Нартов там учился. Однако в списках школы его имя не упоминается. Но в одном здании с ней находилась токарная мастерская – там Нартов и пропадал. Он был не единственным токарем, но, несомненно, талантливым, на что и обратил внимание Пётр. Позднее император даже стал крёстным этого самородка.
Известно, что после смерти в 1712 году мастера, который заведовал токарной мастерской в Петербурге, именно Нартову были отданы «под хранение токарные машины». В этой токарне молодой человек и проявил себя как замечательный механик, создатель новых машин.
Его талант оказался очень кстати: Пётр проводил в стране экономические реформы, на верфях строился русский флот, вступали в строй металлургические заводы, повсюду возводились новые предприятия. Развивался Петербург, и в 1712 году Нартов переехал из Москвы туда, став не просто любимым механиком, но и одним из самых близких людей для царя.
Пётр часто заглядывал в токарню, где Нартов «учил государя точить». Но здесь же часто происходили встречи и разговоры царя с представителями передовой технической мысли – корабельщиками, архитекторами, строителями. В токарне бывали дипломаты, полководцы, русские и иностранные специалисты, и беседы, которые Пётр вёл с ними, также многому учили Нартова, расширяли его знания и жизненный опыт.
Царь часто брал его с собой в поездки на промышленные предприятия, где Андрей Константинович мог знакомиться с технологическими процессами и оборудованием. Кроме того, он читал много специальной литературы по кораблестроительному делу, военной инженерии, артиллерии и архитектуре. Все эти знания стали базой для его будущих изобретений.
Станок с «держалкой»
В 1712 году, работая над созданием токарно-копировального станка, Нартов изобрёл конструктивный узел, который совершил переворот в машиностроении. Узел этот молодой изобретатель назвал «держалкой». Принцип действия держалки, ныне известной как супорт, не изменился до сих пор: чтобы резать металл, надо было жёстко закрепить резец, и тогда деталь на станке перемещалась не вручную, а с помощью «железной руки», державшей резец. Надёжно и безопасно.
Поиск таких решений в токарной технике, при которых ручной резец заменяется механическим орудием, стал главной задачей Нартова. Он стремился создавать всё более совершенные резцедержатели, чтобы у рабочего появилась возможность вытачивать любые, самые сложные и тонкие детали.
Например, это стало возможно, когда он изобрёл и построил «розовую машину» – станок для вытачивания сложных рисунков (их называли «розы») на выпуклых поверхностях. Пытливый ум и живая мысль заставляли его придумывать всё более совершенные конструкции станков или отдельных узлов, разрабатывать новые инструменты, внедрять новые технологические процессы. В общей сложности Андрей Нартов изобрёл 30 различных станков, которыми восхищалась вся Западная Европа.
Бюрократическая дипломатия
А в своём Отечестве он был практически забыт после смерти Петра I. Собственно, и при его жизни Нартова не слишком жаловали те, кто, возможно, завидовал искреннему отношению царя к своему крестнику. Эти люди изо всех сил старались доказать собственную значимость и верность Петру, умаляя заслуги изобретателя.
Во всяком случае, зарубежная поездка Нартова, в которую в 1718 году отправил его Пётр, свидетельствует именно об этом. Нартов побывал в Берлине, Лондоне и Париже, посещал арсеналы, монетные дворы, мануфактуры, разговаривал с ремесленниками, стремясь вызнать у них производственные секреты, обогатиться новыми знаниями, приглядеться к тамошним изобретениям. Он демонстрировал и свой станок, показывал, как на нём работать.
Русский посол в Голландии Куракин, через которого осуществлялась связь с Россией, не торопился пересылать составленные Нартовым чертежи на родину, как и не спешил ему отправлять финансы на содержание. Между тем Андрей Константинович сильно переболел в Англии и немалые средства потратил на лечение. Книги и инструменты для Петра он тоже покупал на личные деньги. Куракин долго «не замечал» этих расходов, не отвечал на письма.
Весной 1720 года всё изменилось после того, как Нартов сообщил, что вторичным распоряжением Пётр I велел ему заканчивать дела во Франции и возвращаться в Россию. Куракин тут же вступил в оживлённую переписку, немедленно выслал деньги, упрекнув Нартова, что в затягивании финансирования тот виноват сам.
Бюрократическая дипломатия ставила палки в колёса всем передвижениям Нартова, однако поездка всё же оказалась плодотворной для изобретателя. Из Франции за свои работы в области математики и механики он привёз свидетельство, подписанное президентом Парижской академии наук. Словно взамен Нартов оставил там в дар свой станок, на котором выточил три медали с портретами. Сегодня он хранится в Национальном хранилище искусств и ремёсел в Париже.
Служу России
Нартов мечтал создать Академию разных художеств – проект этого научного центра он подал Петру в декабре 1724 года. В представлении Нартова художества означали прежде всего технические умения. В этом научном центре предполагалось обучение по 24 специальностям. Но претворить в жизнь этот проект, одобренный царём, не удалось.
После смерти Петра I царского механика отлучили от двора. Нартов откровенно бедствовал. Но не сдался. В 1735 году он всё-таки создал первую академическую специальную организацию – Лабораторию механических и инструментальных наук. Выдержал борьбу с недоброжелателями и сохранил базу для лаборатории – петровскую токарню с её станками. Он шёл на любые жертвы, чтобы его детище действовало. Но это позже.
Между тем с апреля 1727 года Нартову и его помощникам перестали выплачивать жалованье. Никого из вельмож не интересовало, на что живёт изобретатель. И даже когда в нём опять возникла нужда, его не спешили поддержать.
В том же 1727 году, только ближе к декабрю, Андрея Константиновича отправили в Москву: предстояло изготовить монет на два миллиона рублей. У него не было ни шубы, ни саней, ни средств на пропитание в дороге. А ведь ехал он для того, чтобы буквально делать деньги для государства!
Работать плохо Нартов не умел. Он создал и включил в работу на монетных дворах много новых машин для производства монет и параллельно обучал механическим наукам приехавших с ним в Москву учеников.
Талант и энергия Нартова нашли применение и в артиллерийской технике, и в зарождении метрологии, разработке научных принципов создания общегосударственного эталона веса, и в работе над гидротехническими сооружениями, и в подготовке специалистов. Пребывая в руководстве Академии наук, он как истинный патриот боролся с засильем иностранщины в русской науке, поддерживал Ломоносова, которому тоже пришлось несладко в годы преклонения российской власти перед Западом. Государственник по своему мировоззрению, Андрей Константинович Нартов всей своей жизнью доказал, что всегда служил русскому народу и России.
Честью и славой
Он оставил после себя несколько книг. Одна из них – «Достопамятные повествования и речи Петра Великого» – даёт представление не только о любимом Нартовым крёстном, но в первую очередь о великом государственном деятеле России, а также об окружении Петра Великого и жизни того времени. Вторая – «Ясное зрелище машин» – представляет собой глубокий труд со множеством кропотливо выполненных чертежей, адресованный не только современникам, но и последующим поколениям – людям будущего, которое так ясно представлял величайший изобретатель, инженер, учёный и гуманист.
Андрей Константинович Нартов умер в 1756 году в Петербурге. Со временем следы его могилы затерялись. Но в 1950 году у бывшей Благовещенской церкви на Васильевском острове в тогдашнем Ленинграде произошли необычные раскопки. Благодаря проведённой большой исследовательской работе удалось обнаружить могилу Нартова.
Когда сняли слой земли, открылась гранитная плита, на которой была высечена надпись: «Здесь погребено тело статского советника Андрея Константиновича Нартова, служившего с честью и славою государям Петру Первому, Екатерине Первой, Петру Второму, Анне Иоановне, Елизавете Петровне и оказавшего Отечеству многие и важные услуги…».
В тот же день надгробная плита и сохранившиеся останки были перенесены в Александро-Невскую лавру и перезахоронены рядом с могилой Ломоносова. Спустя почти двести лет два русских гения снова оказались вместе.
Марина Паренская
ГОР