Заслуженный художник России, Почётный гражданин Астрахани Николай Кириллович Рудиков уже в пять лет точно знал, что станет художником. Ему всё хотелось запомнить и запечатлеть. На протяжении всей творческой жизни главными темами и героями его работ всегда были реальные события и люди. Но серия рисунков об Астрахани занимает совершенно особое место в его творчестве.
Николаю Кирилловичу уже за 90, но он по-прежнему находится в поиске удачных образов и воплощает их, правда, уже без красок и карандашей. О жизни и своём новом увлечении художник рассказал «Газете о России».
– Николай Кириллович, как в столь раннем возрасте и в условиях, явно не подходящих для творчества (не самые благополучные тридцатые годы, затем война), можно было определиться с мечтой, выбрать своё призвание?
– Я дано живу на свете, и сейчас знаю, а тогда просто интуитивно чувствовал, что никакие условия не влияют на то, что у человека рождается в душе в раннем детстве. Мои родители были совсем простыми людьми – отец с ликбезовским «образованием», мама и вовсе неграмотная, оба великие труженики, – но они очень любили нас, троих детей. Это выражалось не в ласковых словах, к ним мы, к сожалению, были не приучены, я их даже стеснялся, а в отношении к нам, детям, в заботе о нас. Старшие брат и сестра наверняка тоже чувствовали эту заботу, но я, самый младший, – особенно.
Я, например, помню, как мама водила меня «в город» (так мы, жители окраины, называли центр Астрахани), показывала кремль с его зубчатыми белыми стенами, сторожевыми башнями и высоченной колокольней, гуляла со мной неторопливо по улицам – вероятно, понимала, что такие «экскурсии» нужны детям, воспитывают их. Я действительно был поражён архитектурой деревянных и кирпичных домов в обрамлении затейливых узоров, это кружево из камня и дерева на фасадах домов казалось мне сказочным. Всё увиденное приводило меня в восторг и оставило впечатления на всю жизнь.
А жили мы очень небогато, в войну было и трудно, и голодно. Старший брат ушёл на фронт. Родители заготавливали рыбу для отправки нашим бойцам, поэтому переехали ближе к месту лова, жили в трудных условиях, я подростком помогал. И уже рисовал и копил впечатления, к которым вернулся спустя годы в своих картинах.
– После окончания Пензенского художественного училища вы вернулись в Астрахань. Почему?
– Пенза стала для меня второй родиной. Я жил в этом городе довольно долго. С четвёртого курса училища меня взяли в армию. Отслужив, я вернулся в Пензу и закончил учёбу. Женился, работал. Но очень трудно было с жильём. Честно скажу: потому мы и переехали в Астрахань. Но я никогда не жалел об этом шаге. Мне кажется очень неправильным представлять, как бы было, если бы… Ведь человек принимает решение осознанно, в силу каких-то причин, так что страдать по несбывшемуся просто ни к чему.
Астрахань я любил всегда. Здесь мои корни, а это держит сильнее всего. Да и по моим картинам заметно, как всё это мне дорого. Я писал волжские пейзажи и зарисовки из жизни рыбаков, портреты астраханских ветеранов, участников Великой Отечественной, лица обычных людей – жизнь во всех её проявлениях.
– А если говорить о серии многочисленных рисунков, где главная героиня – Астрахань с её двориками, купеческими особняками, храмами, то с чего она началась?
– В 1980 году у меня состоялась первая персональная выставка в Астраханской картинной галерее. Работы там были разные, в том числе и несколько карандашных рисунков сугубо астраханской тематики. Я с удовольствием рисовал старую Астрахань, но это был, может быть, случайный, личный интерес. Рисовал то, что меня трогало в архитектуре, во внешнем облике каких-то зданий.
После завершения выставки я прочитал отзывы и был поражён, как посетители восприняли именно эти рисунки. Они благодарили, хвалили, просили, чтобы я продолжил эту серию. Один мужчина написал: «Спасибо, что сохраняете в своих рисунках память о старой Астрахани, будет что показать детям».
Именно эти отклики воодушевили меня. Я стал работать целенаправленно. Но не по заданиям министерства культуры или музеев, к сожалению. А, например, после публикаций в местной прессе краеведа Александра Сергеевича Маркова, который рассказывал о старых особняках, я спешил по обозначенному адресу. И где-то успел застать то, что потом безвозвратно исчезло.
Некоторых исторических объектов, которые зафиксировал мой карандаш, уже не существует. Снесли дом Варвация – знаменитого грека, немало сделавшего для Астраханской губернии, и богадельню, построенную им. Снесли также дом Клопотовского, где по пути из мангышлакской ссылки останавливался Тарас Шевченко, гимназический друг хозяина. Сгорел красивейший кружевной деревянный театр в парке «Аркадия»… Вот так невольно я стал хранителем своеобразной шкатулки с драгоценностями, с которой можно сравнить Астрахань.
– Многие ваши работы трогают до глубины души. Чтобы зритель получил такие впечатления, что должен делать художник?
– Быть искренним. Быть самим собой. Я никогда никому не подражал. Оценивая хорошие картины других художников, я, конечно, отмечал какие-то детали, которые сделаны гораздо более умело, чем у меня, но это лишь заставляло меня осваивать новые техники, чему-то учиться. И всё равно я оставался верен своей школе.
И, скажу вам откровенно, я никогда не думал о славе, не стремился к всенародному признанию, просто всегда работал с удовольствием, с душой. А потом оказалось, что меня многие знают, что у меня есть свои почитатели. Многие мои работы находятся в разных картинных галереях и музеях России, в частных коллекциях нашей страны, Германии, Франции, Англии, Канады…
Конечно, мне приятно. Мы ведь работаем не для себя, а для людей. Когда кто-то из художников (часто неудачников) говорит, что он пишет «для себя» – это неправда. Творчество должно радовать как можно большее количество зрителей.
– Вы всегда работали над любимыми темами? Или жизнь диктовала свои?
– Не жизнь диктовала, а обком партии. Союз художников в своё время был мощной организацией, своего рода идеологическим фронтом. И в общем это правильно, потому что художественная правда – очень сильное оружие. Некоторые задания нам спускались «сверху»: агитационные плакаты, оформление клубов. Я, конечно, всем этим занимался, ведь это был заработок.
Помню, было одно из заданий от областного управления рыбоохраны: нарисовать десять карикатур на браконьеров. Привезли меня в рыбацкий посёлок, а там выяснилось, что нет никаких фотографий этих «героев». А как рисовать? Мне сказали, что инспектор рыбоохраны вместе со мной объедет этих мужиков, вызовет их для разговора, а мне надо запомнить их образы.
Поехали на моторке. Первый вышел из дома и оказался весьма колоритным. Инспектор вёл с ним какой-то незначительный разговор, а я запоминал лицо, характерные черты, фрагменты одежды. Пока ехали к другому дому на берегу, я в альбом заносил наброски. И вот так за два дня объездили всех, а я зарисовал по памяти. И сделал очень похожие портреты. Потом уже довёл до ума эти рисунки, карикатуры получились злые и смешные одновременно.
Кто-то их увидел до «большого показа», и слух по селу разнёсся моментально. Инспекторы рыбоохраны меня поблагодарили и проводили до самой Астрахани на пароходе, чтобы со мной ничего не случилось. Всякое могло быть – браконьерам закон не писан.
– У вас есть какие-то секреты в работе?
– Наверное, это не секреты, а хорошие привычки, как говорят сейчас, родом из детства. Я помню, в каком порядке содержал отец свои плотницкие инструменты, как аккуратен был в работе. У меня это стало проявляться в том, что я всегда наводил порядок в художественной мастерской, прежде чем приступить к написанию картины. Кисти и краски должны быть чистыми, холст на мольберте закреплён под определённым углом, полы вымыты.
– Какие образы, события, люди интересны вам сейчас, что хочется изобразить на холстах?
– Мне на днях исполнится 93 года, представляете, сколько интересных событий и встреч было за это время? Часть моей жизни, по сути, отображена в моих картинах. Только персональных выставок у меня было порядка двадцати, а кроме того, я участвовал и в зональных, и в республиканских, и в областных, и во всероссийских мероприятиях. Но сейчас я пишу уже не картины, а книги.
Первая книга – размышления о творчестве и воспоминания – вышла три года назад. Её помогли издать астраханцы, собрав необходимую сумму. Многих из них я даже не знаю. Сейчас хочу успеть дописать вторую.
Ушедшая Астрахань на моих рисунках будет жить всегда, вот точно так же мне хочется продлить память о дорогих мне людях, о тех, кто помогал мне в жизни и творчестве, кто верил в меня и поддерживал. Времени у меня остаётся всё меньше.
Марина Паренская
ГОР