В 1976 году термин «информационная война», введённый американским специалистом Т. Рона в научный оборот, не порождал путаницы в понятиях и казался интуитивно ясным. Сегодня же его открытие настойчиво стараются признать устаревшим и заменить в научном обороте термином «когнитивные войны».
Зачем? Попробуем уточнить эти понятия.
Начнем с информационной войны. Она может выступать как инструмент управления поведением человека и социальными процессами, а также как средство управляемого воздействия на социальные системы.
Кто является участниками информационной войны? Это не привычные нам группы давления, группы интересов, корпорации и государства. Это группы консультативно-технологического обеспечения, нанятые представителями субъектов политики. Цели специалистов весьма ограничены. Первым делом необходимо преодолеть эмоциональную защиту сознания человека от внешних воздействий. Затем – захватить свою целевую аудиторию и сформировать в сознании её представителей устойчивые структуры идеалов, норм, ценностей, стереотипов и моделей поведения. Далее надо удержать захваченную целевую аудиторию в зоне информационного воздействия. Наконец – переключить внимание дорожащих своим мнением и активных членов общества (то есть с трудом поддающихся воздействию) на неважные для проведения информационной операции проблемы. И всё!
В США после отказа в конце 80-х годов от пропаганды как единственного инструмента идеологического противостояния и переоценки возможностей информационно-психологических операций перешли к стратегическим коммуникациям как новой стадии развития информационных войн. Оружием в той войне служат мемы и нарративы. Примеры мемов: «ватник», «колорад», «укроп», «джихад-мобиль», «шахид-такси».
Большинство читателей уверено, что нарратив – это последовательное логичное изложение сведений о событиях в хронологическом порядке. Но технологи информационных войн реализуют старый принцип: «Как ты скажешь, так и было». Им всего лишь нужно говорить правду, только правду, ничего, кроме правды, но не всю правду. Например, со времён войны в Югославии известен один эпизод. Худых беженцев, снятых за забором школы, в которой их разместили сербы, выдали за заключённых в лагере для интернированных. Подписана фотография была тремя предложениями, которые сделали всё дело: «У этих людей больше нет дома. Они за забором, под охраной. Им некуда идти».
После создания в 2011 и 2013 годах двух структур – Центра контртеррористических стратегических коммуникаций в США и Европейского центра превосходства в области стратегических коммуникаций, подчинённых соответственно Центральному военному командованию США и Европейскому военному командованию США и НАТО, – отказываться от стратегических коммуникаций стало как-то нелогично.
Теперь несколько слов о когнитивных войнах. Концепция когнитивных войн «НОРД» была разработана американским учёным Дж. Бойдом и названа по первым буквам этапов её проведения: наблюдение, ориентация, решение, действие. Она была создана для обучения лётного состава американских ВВС принципам ведения боёв с советскими истребителями. То есть изначально имела весьма ограниченную область применения, и обращение к ней было вызвано интересом к технологиям управления сознанием противника. Сам же Бойд уверял, что его открытие не зависит от технологий – это модель мышления, которая позволяет проходить цикл НОРД быстрее военнослужащих противника.
Когнитивная война предполагает воздействие на высший уровень мышления противника, связанный со смыслами и ценностями, определяющими поведение человека.
Только вот когда речь заходит о смыслах и ценностях, сами собой встают перед глазами многочисленные толстые книги об информационной войне как войне смысловой. И вновь оживают в памяти просьбы теоретиков смысловых войн о выкупе квадратных километров площадей в печатных изданиях, десятилетий рекламного времени на ТВ и радио, дорогостоящем обучении специалистов высокой квалификации на протяжении пяти-восьми лет – обо всём, что необходимо для формирования новых смыслов… и увеличивает доходы этих специалистов.
В связи с этим прогноз украинских исследователей о том, что в ближайшей исторической перспективе когнитивные войны сменят привычные нам войны информационные, не находит подтверждения ни в официальных источниках, ни в новостях, ни в обсуждениях членов корпораций, ни в практике информационных войн, ни в сознании обычных читателей и слушателей.
Более того, начиная с 2017 года в США запущен проект реанимации старой доброй пропаганды в рамках концепции стратегических коммуникаций. Вторая жизнь пропаганды, замаскированная словами «тотальная пропаганда», связана с навязчивым стремлением американских властей доказать всему миру, что ключевые события происходят только в США. И не украинским специалистам указывать технологам их заокеанских хозяев, в каком направлении США будут развивать теорию и практику информационных войн.
У нас есть свой путь, но это – тема для отдельной публикации.
Игорь Лягушкин,
кандидат философских наук
ГОР